annabaskakova в Фотограф на пожаре
...Я чувствую себя вьючной лошадью. Количество фототехники я давным-давно довела до минимума, но это не спасает. На шее у меня, помимо камеры, болтаются фонарик и рация, на голове - защитные очки, на боку - почти пустой кофр, куда я убираю камеру при каждой возможности, чтобы защитить ее от золы и пыли, в карманах - перчатки, респиратор, два мобильника, запасные аккумуляторы, на поясе сумка со вторым объективом и флешками. Ах да, еще за спиной ранцевый лесной огнетушитель, куда вообще-то положено наливать 18 литров воды, но для меня его упорно заливают наполовину, поскольку мои друзья полагают, что целый мне не унести. Я пытаюсь одновременно работать как связист, контролируя, чтобы за спиной у добровольных пожарных "Гринпис" не вспыхнул тростник, снимать фото и видео и дотушивать траву.
Как бы этого ни хотелось - на пожаре нельзя быть просто фотографом, просто зрителем, запечатлевающим чьи-то подвиги. Слово РТП (руководителя тушения пожара) на пожаре - закон. Тебя в любой момент могут отправить за оборудованием, могут прервать съемку и приказать бежать к мотористу, который почему-то уже пять минут не слышит рацию. Могут не остановить машину там, где ты видишь кадр (и чаще всего никто и не остановится, не до того). Фотосъемка на пожаре - вторична, и об этом очень важно помнить. Хотя столь же важно понимать, что фотосъемка - не менее мощное орудие в борьбе с пожарами, чем мотопомпы и ранцевые огнетушители, ибо она привлекает внимание к проблеме.
"Остановите, ну пожалуйста!" - умоляю я, увидев дым над сельским кладбищем. "У тебя ровно тридцать
секунд!" - грозно предупреждает руководитель тушения. За тридцать секунд, - ну ладно, мне дали целую минуту, - я пытаюсь создать берущую за душу работу.
Иногда бывает страшно - и за себя, и за друзей. Хотя сейчас я боюсь меньше, чем раньше, потому что понимаю, что происходит и где находятся зоны безопасности. Но вот такие моменты, как здесь, когда на тебя катится вал огня - бывают жутковатыми. Хотя умом ты понимаешь, что сейчас тростник промокнет, и пламя скорее всего стихнет.
Нет, я вовсе не жалуюсь, я люблю такую жизнь, потому что во время тушений ты четко понимаешь, что делаешь и ради чего. И еще потому, что это слаженное (пусть и не всегда идеально слаженное) коллективное действо. Тушение - это очень и очень интересно. И еще жизнь тебя вознаграждает вот такими фантастическими картинами.
Борьба с огнем, с врагом, который хочет уничтожить вот это живое, то, что ты видишь рядом - деревья, траву, кусты, птичьи гнезда, захватывает тебя целиком. И тогда тебе уже ничего не страшно, и ничего тебя не тревожит - ни холод от того, что спина в очередной раз промокла из-за протекшего РЛО, ни летающие в воздухе частички тростника, которые упорно пытаются пролезть тебе в глотку и пробраться внутрь камеры, ни жар от огня (как ни странно, но на пожаре бывает и жарко, и холодно почти одновременно).
А иногда возникают странные ассоциации, и перемазанный сажей доброволец, сматывающий рукава, кажется вдруг похожим на Отелло в красном халате.
И вообще что-то в людях проявляется такое, шекспировское...
Или вовсе берет и превращается доброволец в автопортрет Альбрехта Дюрера. Узнаете?
А некоторые вдруг обращаются в гномов из фентэзи.
А руководитель тушения - в красного комиссара. Ну это еще ладно, тут хоть какая-то логика есть:)
Порой вообще чудятся инопланетяне. Нет, мне кажется, интереснее съемки пожаров ничего быть не может.
...Разноцветные дымные столбы встали до небес. Над черной выжженной землей на фоне высокого алого пламени носятся гигантские стаи грачей. Добежать до стаи, сделать кадр - это возможно, там ведь есть выгоревшая зона, можно снимать совершенно безопасно...
- Бася, кому сказал - в машину! - кричит руководитель тушения, - у тебя съемка, а у меня сейчас заповедник сгорит!
Я сижу, отвернувшись в окну, и тихо реву, потому что понимаю, что только что упустила один из лучших кадров в своей жизни. Не послушаться было нельзя. Потому что, как я уже писала выше, слово руководителя тушения на пожаре - свято, и возражать здесь никак нельзя. И он тоже прав, потому что на нем - ответственность, и потому что ему действительно надо осмотреть границы заповедника. И добровольцы защищают Астраханский биосферный заповедник от огня, а не я. Но у меня перед глазами все стоит и стоит неснятый кадр с летящими на фоне пожара птицами. В этот день я делаю похожий кадр. Он неплох, но не так хорош, как тот, первый.
...Мы уже возвращаемся в Москву и внезапно видим поднявшееся вблизи маленького домика пламя. Разумеется, сворачиваем к огню, и хотя оказывается, что домик нежилой и хранится в нем техника, все же решаем тушить. Я к этому моменту отсняла уже около двадцати пожаров, поэтому решаю не толкаться на маленьком пятачке и уступить место коллегам, ибо по случайному совпадению на одном пожаре оказалось два фотографа, режиссер и оператор - многовато. До этого мы работали порознь и объединились, чтобы вместе ехать в Москву. Тем более, что мой приятель-оператор недавно поделился со мной страшной творческой тайной: снимать репортаж всегда надо не там, где работают все остальные фотографы. Я пробую реализовать его рецепт - получается интересно.
Но тут режиссер, споткнувшись на скользком пепле, ранит руку о сухой тростник (слава Богу, несильно, хоть и глубоко). Я иду оказывать первую помощь, с благодарностью вспоминая семинары, на которых учили делать перевязки. Тем временем над рекой встают высокие клубы пламени, и я понимаю - нет,этот пожар я явно не сниму, это сделают другие. Ну и Бог с ним. В конце концов, съемка на пожаре - не самое главное...
