Организация туризма в заповедниках: право на жизнь

20.06.2014

Организация туризма в заповедниках: право на жизнь

В настоящее время существует реальная угроза уничтожения заповедников как территорий строгой охраны, если, сохраняя основополагающие принципы заповедности, не будут найдены компромиссные варианты, гарантирующие эффективное функционирование строго охраняемых природных территорий (ООПТ) в условиях рыночной экономики и увеличения эксплуатационной нагрузки на природные ресурсы России. Туризм – один из таких возможных компромиссов. 

В истории нашей заповедной системы уже были периоды как широкого развития туризма, в том числе и массового, на территориях заповедников, так и его практически полного запрета. В статье 1 первого Типового положения о заповедниках, находящихся в ведении Наркомпроса РСФСР, провозглашался принцип неприкосновенности их территорий, который уже в конце 20-х годов был забыт. Заповедникам, среди прочего, предписывалось создание благоприятных условий для развития курортов и туризма. В 60-е годы законодательно на территориях заповедников разрешался лишь познавательный туризм, который в дальнейшем был в целом запрещен после выхода в 1981 году нового Типового положения о заповедниках СССР. Однако во многих заповедниках страны фактически процветал даже не познавательный, а массовый туризм. Так, в Кавказском заповеднике на кордоне Умпырь (центр восстановления горного зубра) еще несколько десятков лет назад почти ежедневно в летнее время находилось до двух сотен туристов, идущих по всесоюзному маршруту Псебай-Красная Поляна. Такие же потоки шли и по другим туристическим маршрутам заповедника. По данным Тебердинского заповедника [1], в 1949 году его территорию посетило около 7000 туристов, в 1962 году эта цифра достигла 80 тысяч человек, а в первой половине 80-х годов территорию заповедника ежегодно посещало около 700 тысяч посетителей. Экономический спад 90-х годов резко сократил возможности путешествий для граждан России, а нестабильная и криминогенная обстановка отпугнула иностранных туристов. Сейчас ситуация в экономическом плане постепенно улучшается, что, как ни парадоксально, вызывает определенную обеспокоенность по поводу дальнейшей судьбы заповедников России. 

Главная задача – предотвратить преобразование существующих заповедников в национальные парки, попытки чего уже предпринимаются. Внедрение туризма в заповедниках не ставит их автоматически на одну доску с национальными парками. Это действительно дань времени, в котором мы живем, т.е. преходящее. Главное в другом, в сохранении существующего и законодательно закрепленного статуса и режима заповедника. В первую очередь, это касается предотвращения зонирования заповедной территории, доля неприкосновенности которой от всей площади заповедника должна быть не менее 90%, что, кстати, законодательно не закреплено. Должна быть исключена сама возможность сдачи земель заповедника в аренду и закреплен полный запрет на изъятие каких-либо участков заповедной территории по любым поводам, в т.ч. и для государственных нужд. 

На состоявшейся в 1995 году в Севилье (Испания) Международной конференции ЮНЕСКО по биосферным резерватам был принят документ, получивший название «Севильская стратегия для биосферных резерватов» [2]. Он обосновал изменения в концепции биосферных территорий и стал основополагающей доктриной для программы «Человек и биосфера». Рассматривая биосферные резерваты как территории, где устойчивое развитие достигается в результате «пакта о сотрудничестве», т.е. компромисса между интересами местного населения и общества в целом, Севильская стратегия продвинула вперед новое понимание их роли в обществе. В частности, сделан акцент на расширение сети биосферных резерватов, усиление роли демонстрационных проектов в образовании и обучении населения, сохранение не только генетической информации, но и традиционной культуры местных сообществ, развитие партнерских отношений между всеми заинтересованными сторонами. Это необходимо для того, чтобы гарантировать выживание биосферной территории при оказании на нее политического, экономического или социального давления. Одной из основных целей Севильской стратегии является использование биосферных резерватов в качестве моделей и экспериментальной базы устойчивого развития регионов. Российская концепция биосферных заповедников, разработанная под руководством академиков В.Е.Соколова и Е.Е.Сыроечковского, предусматривает сохранение нынешних территорий российских заповедников в качестве зоны заповедного ядра биосферных резерватов. Формирование же буферной зоны и зоны сотрудничества (биосферного полигона) должно осуществляться исключительно за счет соседних территорий.  Именно там, за пределами «заповедного ядра», может и должен развиваться туризм под управлением и (или) контролем со стороны самого заповедника. Опыт зарубежных национальных парков (Япония, Канада и др.) [3] показывает, что в их заповедных зонах также не предусматриваются даже пешеходные дорожки и тропы для посетителей парка. 

В Российской Федерации заповедники занимают около 2% ее общей площади, но почему-то оказались в глазах местных властей и широкой общественности чуть ли не главными «тормозами» развития туризма и экономического процветания регионов. Кроме желания переложить часть региональных забот на федеральные «плечи», такое отношение к заповедникам в регионах служит признанием их, как структур, способных взять на себя функции планирования, управления и мониторинга туристической деятельности [4]. Косвенно это говорит также о популярности наших заповедников и достижении ими главной цели – сохранении ландшафтного и биологического разнообразия, уникальных экосистем и отдельных природных объектов. Конечно, красоту родной природы нужно пропагандировать и показывать. Но открытость заповедника для людей не означает открытости его территории. Для общения и сотрудничества с людьми должен быть открыт научный и эколого-просветительский потенциал заповедника как учреждения, а для демонстрации красот природы использоваться лишь незначительная часть его территории в виде визит-центров, музеев природы, отдельных экологических троп и экскурсионных маршрутов вдоль заповедных границ [5]. 

Некоторые виды туризма можно сделать минимально влияющими на охраняемые природные комплексы и максимально полезными для поднятия имиджа заповедника и латания бюджетных дыр, а можно, погнавшись за сиюминутной выгодой и упустив контроль, превратить туризм в монстра и могильщика заповедных принципов. Все дело в ответственном подходе к проработке этой проблемы, законодательному внедрению системы контроля и самоконтроля за развитием туристической индустрии в заповедниках, четком распределении полномочий в этой сфере между администрациями заповедников и вышестоящим руководством. 

В первую очередь, необходимо перестать считать познавательный туризм элементом эколого-просветительской деятельности. Это – совершенно самостоятельный вид хозяйственной деятельности на базе ООПТ, который может и должен, в отличие от эколого-просветительской деятельности, приносить доход. Директора заповедников вынуждены заниматься этим, в первую очередь, ради зарабатывания денег для нужд заповедника, а уж потом ради экологического просвещения и пр. При организации туризма можно применять те или иные формы экологического образования и воспитания (особенно, если мы говорим об экологическом туризме), но при этом туризм не является обязательной формой эколого-просветительской работы и не может ее заменить ни в целом, ни в частностях. По сути, идеологи развития туризма на заповедных территориях используют экологическое просвещение в качестве своеобразного «троянского коня», как привлекательный и понятный многим лозунг для облагораживания своих намерений, утверждая при этом, что деньги для них – не главное! 

Умные люди, которые составляют основную часть сторонников заповедников, подсознательно чувствуют некоторую фальш в этом вопросе и именно по этой причине внутренне сопротивляются развитию туризма на базе заповедников или же, наоборот, разочаровываются в идее заповедности. Поэтому гораздо правильнее было бы честно сказать: да, мы делаем сейчас шаг назад, чтобы спасти систему, но через какое-то время сделаем два шага вперед. Этим заповедники приобретут больше сторонников и избавятся от многих проблем, проистекающих из неопределенного в правовом плане статуса туризма как вида деятельности в заповеднике. 

В Федеральном законе «Об особо охраняемых природных территориях» от 1995 года [6] ни слова не сказано о развитии туризма на территориях заповедников. Речь идет лишь о ведении эколого-просветительской работы. А в Положении о государственных природных заповедниках в Российской Федерации, утвержденном Правительством Российской Федерации, говорится лишь об устройстве экскурсионных экологических маршрутов, что предполагает кратковременное посещение заповедной территории, но не многодневные туристические походы с неизбежными ночевками. Единственным правовым документом (ведомственного уровня), который хоть в какой-то мере обосновывает развитие познавательного туризма в границах заповедников, являются Рекомендации по организации и ведению эколого-просветительской деятельности в государственных природных заповедниках Госкомэкологии России, утвержденных его председателем В.И.Даниловым-Данильяном в 1999 году. Поэтому сейчас с юридической точки зрения развитие туризма, даже в его познавательных и экологических формах, на территориях заповедников, за исключением их охранных зон и официальных биосферных полигонов, может быть расценено как непредусмотренная режимом хозяйственная деятельность со всеми вытекающими последствиями в виде протестов прокуроров и санкций в отношении директоров заповедников. Симптоматично, что в Основных направлениях развития и организации деятельности государственных природных заповедников Российской Федерации на период до 2010 года, утвержденных МПР России в 2000 году, [7] эколого-просветительская работа и экскурсионно-туристическая деятельность рассматриваются как отдельные направления, хотя выделение туризма в самостоятельный раздел объясняется лишь необходимостью более детальной концептуальной проработкой этой проблематики. 

Следуя известной поговорке, можно сказать, что в отношении развития туризма в заповедниках телега изначально была поставлена впереди лошади. Туризм пытаются развивать, не имея ни совершенной правовой базы, ни развитой инфраструктуры, ни подготовленных кадров. В итоге дискредитируются как сама идея заповедности, так и цели экологического туризма. 

В концепции развития экологического туризма на базе заповедников есть одно логическое противоречие, которое, не будучи разрешенным, способно вырасти в проблему, которая взорвет эту концепцию изнутри при первом же ее масштабном применении. Одним из основных аргументов распространения туризма в заповедниках является стремление ликвидировать оторванность российских заповедников с их статусом закрытых учреждений от общего социально-экономического развития регионов и завоевать поддержку заповедников местным населением, т.е. доказать полезность заповедников всем слоям населения и уровням власти. Доказать это можно только одним способом – частичным ослаблением режима и доступностью пользования природными ресурсами заповедника. Избрано одно из самых «безобидных» с точки зрения сохранения биологического разнообразия направлений хозяйственной деятельности – рекреационное. В то же время декларируется неприемлемость массовости туризма, жесткое регулирование количества посетителей и ориентация на научный туризм, волонтерство и пр. виды «мягкого» вторжения посторонних лиц в дикую природу. Специалистами даются научно обоснованные рекомендации по допустимым рекреационным нагрузкам в несколько десятков или сотен туристов на один маршрут за сезон. Получается, что если жестко придерживаться общемировых стандартов экологического туризма, то доступ на заповедную территорию будет открыт только ограниченному кругу туристов. А как же тогда быть с интересами местных жителей и региональных властей, которые нацелены на массовое развитие туризма по относительно низким ценам? С другой стороны, ограниченное число посетителей все равно не даст ожидаемого эколого-просветительского эффекта, а определенный вред природе эти гости нанесут наверняка. Кроме того, такие виды туризма как научный, фотоохота, наблюдение за птицами и подобные им предпочитают уже подготовленные специалисты (как профессионалы, так и любители), что также исключает их из сферы эколого-просветительской деятельности. Это – совершенно самостоятельные виды туризма, в результате которых заповедник должен получить или очень большие деньги в качестве платы, или серьезную помощь специалистов в проведении каких-то исследований. Вот здесь параметры рекреационных нагрузок в несколько сотен человек за сезон реальны и вписываются в общую схему сохранения дикой природы. 

Работники любого заповедника, а также члены их семей, постоянно проживающие и (или) работающие на его территории, уже самим фактом своего присутствия представляют значительное антропогенное воздействие на охраняемые природные комплексы. А ведь этим людям нужно еще обрабатывать огород, пасти скот, заготовлять сено и дрова, просто ходить по территории. Так что фактор беспокойства и физические нагрузки на природные комплексы и объекты достаточно ощутимы и без посторонних посетителей. Но это – неизбежное зло, с которым ничего не поделаешь. Привлечение же массового посетителя и его концентрация в определенных рекреационных зонах на территории заповедника – явление искусственное и не обязательное для существования данной категории ООПТ. Просто слишком долго заповедники вынуждены были обеспечивать туристские запросы из-за отсутствия в нашей стране национальных парков, поэтому в сознании как рядовых граждан, так и государственных чиновников на уровне психологического штампа закрепилась связка «туризм-заповедник». 

Мировая практика показывает, что экологический туризм – развлечение для богатых людей [8]. Так, однодневная зимняя экскурсия по Йеллоустонскому национальному парку обходится одному посетителю в сумму не менее 150-200 долларов США. Примерный расчет платы только за проход по территории Кавказского заповедника (не сходя с тропы), исчисленный по методикам расчета предотвращенного экологического ущерба, дает сумму не менее 300 рублей в сутки. Это соответствует средним мировым ценам за вход на территорию национального парка – 10-20 долларов США. Эти цифры наглядно показывают, что экологический туризм в России пока что может быть ориентирован лишь на богатых людей, которые редко посещают такие места, или же на иностранных туристов, которые не нуждаются в нашем экологическом просвещении. Рядовые граждане России смогут посещать заповедник лишь при условии значительного занижения стоимости платы за нахождение на его территории, что автоматически вызовет недофинансирование мероприятий по компенсации и предотвращению экологического ущерба от таких посещений. В условиях систематического дефицита бюджетных расходов на ООПТ подобный дисбаланс быстро вызовет коллапс заповедной системы и ее разрушение, аналогично современным процессам, происходящим в жилищно-коммунальном хозяйстве страны. Ориентация же только на обеспеченных туристов неизбежно вызовет формирование образа заповедника как места элитного отдыха и «царских охот», а следовательно, противостояние местных жителей, ставших для заповедника людьми «второго сорта», и интриги местных политиков, направленные на ликвидацию заповедника как федерального государственного учреждения и передел высвободившихся природных ресурсов заповедных территорий. 

Развитие туризма в ООПТ предполагает огромные расходы на содержание инфраструктуры и мероприятия по сохранению природных комплексов и объектов за счет бюджетных средств. Без этого говорить об экологичности туризма невозможно. Так, исследования, проведенные в национальном парке «Большой барьерный риф» (Австралия), показали, что расходы по сохранению природных комплексов растут с той же скоростью, с которой увеличивается степень их эксплуатации. Администрации парка не хватает 15 млн. долларов в год, отчисляемых туроператорами, для ликвидации и предотвращения угроз природе рифа, поэтому государство вынуждено выделять дополнительные средства. Экономика США ежегодно получает около 3 млрд. долларов США от туризма, связанного с посещением нацпарков, но значительную часть расходов по поддержанию их режима и компенсации экологического ущерба все же несет госбюджет США [9]. 

Но даже высокий уровень финансирования расходов на сохранение природных комплексов не обеспечивает достаточный уровень предотвращения экологических угроз. Во многом образцовой системе национальных парков США из-за роста популярности парков и наплыва посетителей накапливается опасный потенциал деградационных процессов, изменяется естественный ход природных процессов, имеют место такие явления как браконьерство и вандализм. Поэтому там, с одной стороны, внедряют более строгие формы территориальной охраны для особо ценных объектов, аналогичные нашим заповедникам, а с другой, идут по пути отвлечения людей от посещения национальных парков, развивая другие формы ОПТ с более мягким режимом. Это – девственные безлюдные области, охраняемые ландшафты и морские побережья, протяженные экологические тропы, национальные мемориальные объекты и пр. Существует серьезная угроза для экосистем национальных парков Испании из-за чрезмерного туристского пресса [9]. Что же говорить о России с ее государственным принципом финансирования природоохранных мероприятий по остаткам бюджетных средств и фактическим приоритетом экономических интересов над экологическими. Так, в первые же годы туристической эксплуатации знаменитой Долины гейзеров в Кроноцком биосферном заповеднике ее хрупким экосистемам был нанесен непоправимый вред. Предпринимаются попытки устройства и дальнейшего развития горно-лыжных курортов на заповедных территориях (Домбай, Красная Поляна, Лагонаки и др.), строительства автомобильных и железнодорожных магистралей, затопления заповедных земель водами создаваемых водохранилищ и пр. [10, 11]. 

Учитывая все вышесказанное, следует более четко определиться с ролью и местом российских заповедников в развитии туризма и рекреации, особенно на региональном уровне. Представляется, что заповедникам следует при разработке своих менеджмент-планов предусматривать региональный аспект деятельности, направленный на формирование вокруг своей территории природоохранно-рекреационной сети из ООПТ регионального уровня. Кроме того, необходимо использовать научно-просветительский потенциал заповедников для их функционирования в качестве региональных (межрегиональных) центров экологического просвещения населения, методического обеспечения экологизации обучения на всех уровнях образовательного процесса, участия в развитии региональной науки и культуры. Следует особо обратить внимание на то, что местные жители (в подавляющем большинстве случаев) заинтересованы в заповедниках исключительно как легальные и нелегальные пользователи богатых природных ресурсов (охотничьих, рыбных, лесных, лекарственных и пр.), или же как потенциальные работники этих учреждений. Таким образом, любовь местных общин к заповедникам определяется степенью открытости заповедной территории для людей и сытостью их желудков. Особенно такая ситуация характерна для национальных республик (Башкирия, Карачаево-Черкессия, Калмыкия и др.). Местные же власти будут заинтересованы в сотрудничестве с заповедником только в том случае (исключая личностный характер отношений), если такое партнерство даст реальные дивиденды в экономическом или политическом плане. Наглядным примером этого тезиса может служить факт передачи решением властей Республики Адыгея Кавказскому биосферному заповеднику в начале 90-х годов части ранее изъятых у него земель общей площадью более 18 тысяч гектаров. Основную часть этого участка составляли высокогорные субальпийские луга Лагонакского нагорья, подвергавшиеся на протяжении более 30 лет интенсивному перевыпасу. В результате начался процесс деградации хрупких экосистем (эрозия почв, замещение диких видов синантропными, исчезновение редких видов и пр.). В то же время необходимость в такой площади пастбищ исчезла по причине резкого снижения поголовья скота в местных хозяйствах из-за кризиса сельского хозяйства 90-х годов. Передав заповеднику ставший ненужным и обременительным огромный участок высокогорных пастбищ, требующий значительных затрат на восстановление, как минимум, почв, руководители Адыгеи тем самым, кроме экономии средств для борьбы с эрозионными процессами, приобрели международную известность как «зеленые» политики, ориентированные на охрану природы и устойчивое развитие. При этом данный участок вошел в состав заповедника в качестве биосферного полигона, т.е. заповедной территории с более толерантным режимом природопользования, допускающим значительную хозяйственную деятельность. Когда же в последние годы стал реальным вопрос о привлечении инвестиций в развитие туризма в горных регионах, о строительстве дорог и прочей инфраструктуры в рамках федеральной целевой программы «Юг России», те же самые «зеленые» политики стали требовать от заповедника вернуть Лагонакское нагорье обратно, мотивируя свои действия интересами народов Адыгеи и экономического развития региона. 

В качестве основного вывода следует признать, что развитие туризма на заповедных территориях в условиях нашей реальности неизбежно, поэтому главной задачей является выработка государственной политики в этой области, направленной на формирование национальной правовой базы экологического туризма, определение четких критериев степени вовлечения в эту перспективную сферу экономики российских ООПТ. Во избежание процесса преобразования заповедников в национальные парки следует активизировать процесс их развития в соответствии с целями и задачами Севильской стратегии для биосферных резерватов. Особенно это актуально для тех заповедников, которые расположены в зонах экономического развития и подвергаются прессингу как со стороны рядовых граждан, так и со стороны руководителей-хозяйственников и властей субъектов Российской Федерации. При этом политика федерального центра и администраций самих заповедников должна способствовать развитию туризма, наряду с национальными парками, также и на  базе заповедников, но исключительно за пределами их границ. Для этого законодательно должен быть закреплен принцип обязательности организации охранных зон достаточной ширины (по аналогии с водоохранными зонами) вокруг заповедников, а также согласовано с регионами закрепление за определенными заповедниками участков земель, функционирующих в качестве биосферных полигонов (зон сотрудничества). 

ЛИТЕРАТУРА: 

1.Салпагаров Д.С. Тебердинский государственный биосферный заповедник. Ставрополь. 1999. 111 с. 
2.Севильская стратегия для биосферных резерватов. М. 2000. 30 с. 
3.Реймерс Н.Ф., Штильмарк Ф.Р. Особо охраняемые природные  территории. М. 1978. 295 с. 
4.Моралева Н.В., Ледовских Е.Ю. Концепция развития экологического туризма в государственных природных заповедниках/В сб. «Организация деятельности государственных природных заповедников России на современном этапе». Доклады участников Всероссийского семинара-совещания директоров государственных природных заповедников 20 - 26.11.2000 г. М. 2001. С. 177-189. 
5.Данилина Н.Р. Экологическое просвещение в заповедниках: возможности, некоторые результаты и задачи/В сб. «Экопросвещение и экотуризм: опыт и проблемы». М. 1999. С. 1-6. 
6.Сборник руководящих документов по заповедному делу/Сост. В.Б.Степаницкий. 3-е изд., доп. и перераб. М. 2000. 703 с. 
7.Основные направления развития и организации деятельности государственных природных заповедников Российской Федерации на период до 2010 года. М. 2001. 37 с. 
8.Чижова В.П. Школа Природы. М. 1997. 157 с. 
9.Hector Ceballos-Lascurain. Туризм, экотуризм и охраняемые территории/В сб. «Экопросвещение и экотуризм: опыт и проблемы». М. 1999. С. 47-65 
10.Бриних В.А. Реальные угрозы ООПТ федерального значения в связи с планируемым развитием горнолыжной инфраструктуры курорта «Красная Поляна»/В сб. материалов конференции, посвященной 110-летию Сочинского дендрария. Сочи. 2002. С. 35-37. 
11.Бриних В.А. Правовые проблемы дорожного строительства на землях особо охраняемых территорий и объектов/Бюллетень «Заповедники и национальные парки». № 37-38. 2002. С. 14-15. 

Автор:  Валерий Бриних

Возврат к списку


0
Сергей Теплинский
Расскажи об этом Борейко. Вот, смеху то будет.
Имя Цитировать 0
Текст сообщения*
Перетащите файлы
Ничего не найдено
Загрузить изображение
 

Видео

Работа команд федеральной авиалесоохраны на тушении лесных пожаров в Республике Бурятия

Статьи

Может ли посадка леса навредить?

Алексей Ярошенко

Многие люди воспринимают посадку леса как что-то однозначно доброе, правильное и полезное для природы. Отчасти такое мнение возникло из-за ощущения, что посадки леса увеличивают его площадь или, как минимум, не дают ей сокращаться. По мнению автора, в условиях России в большинстве случаев это неправда.

Сколько лесов в России?

Алексей Ярошенко

Один из самых опасных мифов о российских лесах — это представление об огромных таёжных пространствах и о неисчерпаемости наших лесных ресурсов. Официальная статистика вроде бы подтверждает, что лесов у нас много — примерно ⅕ от их общей площади на Земле (20,1%, согласно Глобальной оценке лесных ресурсов 2020 года). Так много лесов в России или мало? Давайте разберёмся.